День семьи, любви и верности.

8-го июля отмечается день семьи, любви и верности. В сей день в шестнадцатом столетии, 47-м году, канонизированы были муж Петр – князь и жена его княгиня Феврония из града Мурома. История их жизни в те времена была описана Еразмом-Ермолаем, публицистом, по распоряжению Макария – митрополита. Сегодня ж я её нашла на современном русском языке (на сайте "Петр и Феврония" Petr-Fevronia.ru.), но больно уж мне этот русский – современный, ухо режет. И потому её решила я переписать на свой манер. Читайте далее. Благослови меня же, Отче на сей труд. Повествование о житие Святых и Благоверных Чудотворцев Муромских, похвалы достойного Петра, в иночестве - Давида, князя, и жены его княгине Февроньюшки, в иночестве Ефросиньею она звалась . 

                                                                                                       I 

Во Владимирской губернии, страны России город есть, сей город, носит имя - Муром. Давным –давно, а может и не так давно, как кажется: всего то лет 700 иль 800 тому назад, в том граде правил Павел - благоверный князь. И всё б чудесно было, да случилось так, что вдруг повадился крылатый змей летать к его жене – княгине, и начал совращать её на блуд, а чтобы легче справиться ему с ней было, являлся ей тот злыдень самим Павлом. Да так искусно он в него преображался, что обличить его, жена уж не могла. Так долго продолжалось. И наважденье это жена распознавала лишь потом, и мужу Павлу истинному об этом докладала. Стал думать Павел, как же поступить со змеищем поганым, и в размышлениях сказал жене: «Раздумываю я так, жена, чтобы злодея одолеть нам, желательно бы хитрость проявить. Для этого, когда начнет с тобой он говорить, спроси его, ты, между прочим, известно ли ему: где и когда он примет смерть? И, коль об этом ты узнаешь, и нам поведаешь, то и сама освободишься от смрадного дыхания не только в этой жизни, но и в жизни вечной, и тем Христа, умилостивишь». Мужнины слова, жена запомнила накрепко и решила: «да будет так!». И вот однажды, когда снова к ней пришел тот демон, она сумела к змию обратиться со льстивыми речами, хваля его и восхищаясь будто, сказала: «всего ты столько знаешь, что просто в изумленье я, но думаю: не обо всём ты ведаешь, что есть на свете!», но змей ответил: « обо всём!». Она же, взор свой потупив, продолжила: «не верю, я думаю, что ты не можешь знать, где и когда ты примешь смерть!»; но змей ответил гордо: «Смерть суждена мне от плеча Петрова и Агрикова меча». Жена слова, запомнив эти в точности, передала их мужу. Князь же, услышав их, не понял, что же это значит: «смерть от плеча Петрова и Агрикова меча». Но был у князя родной брат – Петр. Павел рассказал ему об этом деле. Услышав своё имя, Петр, тоже князь, решил без колебаний змия умертвить, да только вот не ведал ничего он об Агриковом мече. Обычай у Петра был в одиночестве ходить по церквам. И, как-то раз, за городом в монастыре, во храме Воздвижения честного и животворящего креста, молился он. И ему явился отрок, говоря: «желаешь ли ты, княже, увидеть меч Агриков?» «Да!» - молвил Петр, и отрок показал в стене алтарной меж плитами щель; нагнувшись к ней, увидел Петр меч. Князь взял его, и к брату своему отправился. Вдвоём они начали змея поджидать, устроили засаду. Не сразу змий явился, прошло не мало дней, пока однажды Петр, выйдя из покоев брата, зашел в его жены покои, и вдруг увидел, что там брат его сидит. Смекнул тут Петр, что не смог бы Павел, брат его так внезапно тут же оказаться. Вернулся он в покои брата, чтоб проверить, так ли это. Брат подтвердил ему: «не выходил я из покоев, после твоего ухода, и у жены я не был». Вернулся Петр к змию, в обличии Павлуши, и нанес ему удар смертельный. В предсмертный миг в своё обличье змий обратился, затрепетал, Петра обрызгал своей кровью и помер. Избавил Петр брата и свою сноху от змия, но от зловредной крови той, покрылся струпьями. И появились у блаженного Петра на теле язвы, и свалила его тяжкая болезнь. У многих он врачей пытался излечиться, но ни один не вылечил его. II Прослышал Петр, что в земле Рязанской довольно много врачевателей живет, велел он отвезти себя туда. Прибыв в те земли, князь Петр разослал по всей округе приближенных всех своих - искать врачей. Один из княжеских отроков забрел в село Ласково. Пришел к воротам дома одного он и никого там не увидел. Зашел он в дом, но и навстречу ему никто не вышел. Прошел он в горницу и только там увидел девушку, за станком она сидела ткацким в одиночестве и холст ткала, а перед нею заяц прыгал. Сказала девушка ему: «когда дом без ушей, горница без очей, то это плохо!». Не понял юноша сих слов, и девушке задал вопрос: «а где ж хозяин дома?» Она спокойно отвечала: «Отец и мать мои пошли взаймы поплакать, брат же мой пошел чрез ноги смерти поглядеть в глаза». Опять не поняв ничего, к ней отрок обратился: «Вошел к тебе я и увидел, что ткешь ты, а пред тобою заяц скачет, и услыхал из уст твоих какие-то чудные речи, и не могу уразуметь никак, о чем ты говоришь. Сперва, сказала ты: «плохо, дом, если без ушей, а горница без очей», затем, родители, сказала - пошли взаймы поплакать. Ну а про брата заявила, «пошел он через ноги смерти поглядеть в глаза». Хоть эти все слова я знаю, но смысла тобою сказанного, не понял я. Она спокойно отвечала: «все очень просто. Пришел ты в дом, и в горницу мою вошел, застал меня врасплох. Коль был бы в нашем доме пес, учуял бы, что ты подходишь к дому, и начал лаять на тебя: это - уши дома. А если б в горнице моей ребенок был, то, тебя увидев, сказал бы мне об этом: это - очи дома. Сказав, что мать с отцом пошли взаймы поплакать, тебе поведала я, что сейчас они хоронят человека, его оплакивают, когда настанет их час смерть принять, оплакивать другие будут их: это – плач взаймы. Про брата же тебе сказала так я потому, что древолазы - брат мой и отец, мед по деревьям собирают. Сегодня тоже брат мой бортничать пошел. Когда на дерево полезет он, то начнет внимательно смотреть по сторонам, чтоб не упасть. Ведь если кто сорвется, тот сразу же погибнет. Поэтому сказала я тебе, что через ноги смерти поглядеть в глаза пошел он». Завороженный её речью, отрок вторил: «Вижу, ты мудра. Как звать тебя?». Она ответила: «Феврония». Юноша продолжил: «слуга я князя муромского Петра. Князь мой болен, всё тело его в язвах. Покрылся струпьями от крови змия злостного он, которого убил своей рукою. В княжестве своем искал он исцеления, но не нашел. И потому он повелел, чтоб привезли его сюда, так как слышал, что в землях здешних есть врачеватели от бога, мы их ищем, не зная их имен, быть может, сможешь рассказать ты нам о ком – ни будь из них. Ответила ему Феврония так: «вылечить его сумеет тот лишь, кто потребует себе». Удивился парень еще больше: «ты, что такое говоришь?! Кто ж может князя требовать себе! Того, кто вылечит его, князь наградит богато. Ты ж назови мне имя, если знаешь, того врача». Она ответила: «сюда ты князя привози. И, коли, будет честным и смиренным он в речах своих, то и здоровым станет!» Быстрее быстрого отрок возвратился к князю и подробно передал ему слова Февронии и обо всем, что в доме том увидел. Князь благоверный Петр повелел: «Везти меня туда, не медля!». К воротам дома, где жила девица, слуги привезли его, и одного из них, отправил Петр с просьбой к ней, чтобы она ответила: кто хочет вылечить Петра. И посулил богатую награду. Слуге Феврония спокойно отвечала: «Я его хочу лечить сама и без награды, и вылечу его, коли потом супругой ему стану». Слуга вернулся, князю передал слова девицы. С пренебрежением подумал Петр: «где ж это видано, чтоб князь дочь древолаза в жены брал!» но на словах сказал: «пусть лечит, как умеет, уж коли, вылечит меня, возьму ее себе я в жены». Вернувшись, слуги передали его слова. Она же, взяв плошку небольшую, зачерпнула ею закваски хлебной, на нее подула и сказала: «князю вашему, вы истопите баню, и после бани пусть помажет зельем этим тело он своё везде, где струпья есть и язвы, и лишь один оставит струп не мазанным. И будет он здоров!» Лекарство получив, князь повелел, не медля баню истопить, а для Февронии решил устроить он проверочку на мудрость. Послал к ней своего слугу и передал с ним льна пучочек не большой, сказав при этом: «уж коли, хочет стать она моей супругой, так пусть из этого пучка соткёт сорочку мне, одежду, и платок, пока я в бане буду». Феврония, получив пучочек льна с наказом княжеским, слуге сказала: «Влезь на нашу печь и, сняв с шестка поленце, принеси его сюда». Слуга, послушав, исполнил приказание ее. Она, отмерив пядью от поленца, попросила: «Отруби его вот здесь». Тот отрубил. Вручив обрубок от полена, слуге, девица наказала: «пойди и передай обрубок этот князю своему, а на словах скажи: пока очешу я тот лён, пусть благоверный князь твой смастерит из этого обрубка ткацкий стан и снасть всю остальную, на которой потом я буду ткать полотно для его одежды». Получив обрубок и слова услышав, князь возмутился: «Пойди ж скажи девице этой, что невозможно за такое время из чурки маленькой такой смастерить станок!» И вновь пришел к Февронии слуга и передал ей княжьи речи, она ответила ему: «А возможно ль разве взрослому мужчине из одного пучочка льна, всего за несколько часов, пока тот будет в бане мыться, соткать сорочку, платье, и платок?». Ответ, услышав этот, Петр подивился. Помывшись в бане, князь исполнил всё, как та девица наказала: помазал мазью язвы все и струпы свои, кроме одного. И когда из бани вышел он, то ощутил себя намного лучше, наутро же вообще все тело стало чистым, один лишь струп остался, что не помазан был. Сильно удивился, что очень скоро так он исцелился, но всё ж простолюдинку в жены взять не захотел, отправил ей дары. Она же их не приняла. Вернулся Петр в вотчину свою, град Муром, полностью здоровым, один лишь маленький струпец на нем и оставался. И вдруг, за несколько часов, всё тело его язвами опять покрылось, как и в первый раз. И воратился князь назад к Февронии – девице, стыдясь, просил об исцелении. Она же, как и прежде изрекла: «коль станешь мне супругом, исцелишься». На этот раз, сдержал он слово, и Феврония княгиней стала. Прибыли они в город Муром, и начали там жить благочестиво. III Павел князь скончался в скоре. Князь Петр благоверный после брата стал самодержцем в городе своем. Обуянные гордынею и завистью, бояре Февронию решили невзлюбить и всячески её шпыняли. Пришел однажды к князю благоверному Петру один боярин и сказал: «Каждый раз, окончив трапезу, жена твоя из-за стола выходит не по чину: «пред тем как встать, все крошки собирает она в руку, голодная, как будто!» И, пожелав проверить это, Петр, с женою отобедав, стал следить, что будет она делать. Феврония все крошки в руку собрала и встала, чтобы выйти. Петр, разжав ей руку, увидел ладан там и фимиам. Они благоухали. С тех пор бояр он слушать перестал. Шло время, и вот однажды пришли бояре к князю и во гневе говорят: «Княже, готовы мы все верно тебе служить и тебя желаем иметь мы самодержцем, но не хотим, чтобы твоя Феврония, простолюдинка, женами нашими повелевала. Коль хочешь ты остаться самодержцем, возьми себе жену другую. Феврония же, взяв богатства, сколь пожелает, пусть уходит куда захочет!» Блаженный Петр, с кротостью, ответил: «Февронии об этом вы скажите, послушаем её, что скажет». Бояре же стыд, потеряв, задумали неистовый устроить пир; и, напившись, вести начали речи о том, что божий дар святой Февронии - обман, а ей сказали: «Госпожа, Феврония княгиня! Весь город и бояре просят у тебя: дай нам, кого мы захотим!» Она ж им отвечала: «Возьмите, вы того, кого попросите!». И молвили они: «госпожа, мы все хотим, чтобы князь Петр властвовал над нами, а жены наши не хотят, чтобы ты господствовала над ними. Взяв сколько тебе нужно злата – серебра, богатств не сметных, уходи куда захочешь!» Она им отвечала: «Обещала вам я, что всё, чего попросите – получите. Так и будет, но и вы мне обещайте отдать того, кого я попрошу». Они ж, злодеи, обрадовались, не зная, что их ждет, и поклялись: «Что ни назовешь, то сразу же получишь». И она сказала: «мне ничего не надобно, а кроме супруга моего, Петра!» Бояре отвечали: «Ежели, захочет сам он, то так тому и быть». И каждый из бояр надеялся, что сам занять он сможет его место, чтоб править в граде Муроме. Князь блаженный Петр не захотел нарушить божью заповедь, о том, что прогонять жену, не обвиненную в измене, нельзя. Он пренебрег своим престолом княжьим, отказавшись от него. Бояре злочестивые спустили на воду суда, в которых по Оке – реке, отправились плыть Петр и Феврония. Когда настало время ночевать, пристали они к берегу. Князь Петр волновался: «Что же теперь будет, коль так легко от княженья я отказался?» Предивная Феврония, услышав его мысли, сказала мужу: «спать ложись спокойно, а утром – поглядим, ведь утро мудренее ночи». На утро, когда уже грузить пожитки в лодки начали, увидели Феврония и Петр вельмож, что прибыли из Мурома. И обратились те к Петру: «князь, наш господин! От всех вельмож и жителей – муромомчан, тебя мы просим – вернись на княжество своё. Бояре в распре меж собою друг друга перебили, а уцелевшие с народом вместе желают, чтобы нами правил ты! Прости, что мы прогневали, обидели тебя, не захотев, чтобы Феврония женами нашими повелевала, ну а теперь, со всеми домочадцами своими – рабы мы ваши!» Князь благоверный Петр и Феврония блаженная княгиня в город свой вернулись. Там правили они безупречно, долго, все заповеди соблюдая. Молись постоянно, и питали они равную любовь ко всем. Все жители довольны были очень. IV Когда приспело время преставления, то умолили они бога, чтобы в мир иной одновременно им уйти. И завещали, чтобы их обоих положили в общую гробницу, которую велели сделать из камня одного еще при жизни. В одно и тоже время они монашество приняли и облачились в одежды иноков. В иноческом чину князь блаженный Петр, назван был Давидом, а преподобная Феврония - Ефросиньей. Готовясь к переходу в жизнь вечную, Ефросинья, вышивала лики святых на покрывале для храма Богородицы пречистой, инок Давид, послал за ней, сказав: «сестрица, Ефросинья! Пришло кончины время, но жду тебя, чтоб вместе отойти смогли мы к Богу». Она же попросила: «братец, подожди ещё не много, пока дошью я покрывало во святую церковь». Послал за нею во второй он раз: «ждать могу тебя не долго». И в третий раз прислал сказать: «Уже я умираю и больше ждать я не могу!» И, не закончив вышивку одежды одного святого на покрывале том, она сказать послала блаженному Петру, Давидом нареченному, что умирает вместе с ним. И, помолившись, отдали они оба свои святые души в руки божьи в двадцать пятый день месяца июня (по стилю старому). Когда преставились они, решили люди тело князя в городе похоронить, у соборной церкви пречистой Богородицы, Февронию же хоронить решили в монастыре женском за городом, у церкви Воздвижения честного и животворящего креста, рассуждая, что, так как иноками они стали, нельзя их положить в один и тот же гроб. И сделали отдельные гробы им, в которые и положили их тела. Гроб с телом князя оставили в церкви городской, а тело Ефросиньи, отвезли в собор за город, в женский монастырь. Их общий гроб, пустым остался в том же городском соборном храме пречистой Богородицы. Но на день другой с утра увидели все люди, что отдельные гробы - пусты, а тела два лежат в их совместном гробе. Всё те же люди их опять переложили в отдельные гробы. И снова утром оказались святые в своём гробе. И после этого никто уж не посмел разъединять их. Как они и повелели, похоронили их в одном гробу. Сегодня рака с их мощами в женском Свято-Троицком Муромском монастыре стоит. Прикладываются с просьбой к ней о семейном счастье все желающие. Мы же по силе нашей да воздадим им похвалу, ибо и после смерти незримо исцеляют они тех, кто с верой к ним приходит! Простите люди добрые меня, всё это написавшую, ежели, что - не так.